28 февраля в 14 часов 30 минут советская делегация во главе с Г. Я. Сокольниковым{167} прибыла в Брест-Литовск и тотчас же выступила с решительным протестом против нарушения Германией и ее союзниками условий перемирия. В ответ на это новый глава германской делегации Ф. Розенберг заявил, что военные действия закончатся лишь после подписания мирного договора{168}. 1 марта возобновились мирные переговоры. Собственно, дальнейшую работу конференции переговорами назвать уже было нельзя. Открыв первое заседание, Розенберг заявил, что ни о каких прениях речи быть не может и что мирный договор должен быть подписан в течение трех дней, в противном случае германская сторона будет считать переговоры сорванными и не прекратит военных действий{169}. Учитывая это, советская делегация отказалась от какого бы то ни было обсуждения как «совершенно [434] бесполезного при создавшихся условиях» и заявила о своей немедленной готовности подписать мирный договор в том виде, как он был сформулирован представителями Центральных держав{170}. Утром 3 марта Брест-Литовский мирный договор был подписан{171}. Условия договора были очень тяжелы. От Советской России отторгались Прибалтика и часть Белоруссии; на Кавказе к Турции отходили Карс, Ардаган и Батум. Украина и Финляндия признавались самостоятельными государствами, а части Красной Армии должны были быть выведены оттуда. Советское правительство обязывалось заключить договор с Центральной радой и признать ее мирный договор от 27 января (9 февраля) с Центральными державами. Интервенты оккупировали огромную территорию бывшей Российской империи площадью около 1 млн. кв. км. На захваченных областях проживало около 50 млн. человек, что составляло примерно треть населения России, добывалось 90% каменного угля, 73% железной руды, размещалось 54% промышленности и 33% железнодорожной сети{172}. Согласно пятой статье договора Советское правительство должно было демобилизовать армию, в том числе и только что сформированные части Красной Армии. Корабли Военно-Морского Флота должны были войти в русские порты и находиться там до заключения всеобщего мира либо немедленно разоружиться. Специальное приложение к мирному договору восстанавливало крайне невыгодные для Советского государства таможенные тарифы, предусмотренные еще русско-германским торговым договором 1904 г.{173} Таким образом, Брестский договор явился целым комплексом экономических, политических и военных условий, которые тяжелым бременем ложились на молодую Советскую республику. И все же этот, по выражению В. И. Ленина, «несчастный мир»{174} явился крупным достижением советской внешней политики. Констатируя архитяжелые и унизительные условия Брестского мира, В. И. Ленин указывал противникам его подписания, что к этому договору необходимо подходить прежде всего с военной точки зрения, а «военная история говорит яснее ясного, что подписание договора при поражении есть средство собирания сил»{175}. В. И. Ленин был глубоко убежден в недолговечности и непрочности Брестского мира и призывал трудящихся не отчаиваться, [435] а готовиться к предстоящей решающей схватке с международным империализмом. Правильность ленинской стратегии и тактики подтвердил VII экстренный съезд партии. 8 марта большинством голосов съезд принял резолюцию, одобрявшую подписание мирного договора с Центральными державами. Резолюция отмечала, что в условиях начавшейся агрессии империалистов этот вынужденный шаг Советской власти является безусловно необходимым. Съезд указал на неизбежность новых империалистических войн против Советской России и призвал партию, всех сознательных рабочих к принятию самых энергичных мер для повышения дисциплины, для создания строжайше связанных и скрепленных железной волей организаций, способных поднять миллионные массы на защиту социалистической революции. В резолюции подчеркивалась необходимость развернуть систематическое и всеобщее военное обучение трудящихся. От имени партии съезд заявил о полной убежденности в грядущей победе пролетарских революций во всех странах и заверил, что рабочий класс Страны Советов выполнит свой интернациональный долг и окажет всемерную поддержку международному революционному движению{175а}. 15 марта мирный договор был ратифицирован IV Всероссийским съездом Советов. Партия большевиков получила мирную передышку, необходимую для развертывания социалистического строительства и укрепления обороны Советской республики. После заключения Брестского мира политическим и военным руководителям кайзеровской Германии казалось, что они уже близки к достижению окончательной победы над странами Антанты и смогут навязать им такой же мирный договор, как и России. Это отразилось в «Меморандуме о вызываемых военными интересами экономических требованиях, которые следует выдвинуть на мирных переговорах», составленном генеральным штабом армии, морским генеральным штабом, военным министерством, ведомством иностранных дел и другими правительственными и военными инстанциями и представленном 10 марта рейхсканцлеру{176}. Германские милитаристы и их союзники не намеревались прекращать агрессии против Советской России. В Берлине продолжали скрупулезно разрабатывать проекты новых территориальных захватов на Востоке, обсуждать планы свержения Советской власти и использования экономических и природных ресурсов России для победоносного окончания войны на Западе{177}. [436] 5 марта по приказу верховного командования началась перегруппировка сил 8-й и 10-й германских армий с целью возобновления операций на петроградском и московском направлениях. После ратификации Брест-Литовского договора обеими сторонами эти операции были отменены{178}, и продвижение германских войск на северном и центральном направлениях в целом прекратилось, хотя нарушения демаркационной линии немецкими частями продолжались. Однако угрожающее положение в районе Петрограда и на Балтийском море все еще сохранялось. 5 марта немецкие войска численностью около 10 тыс. человек под командованием генерал-майора Р. фон дер Гольца вторглись в Финляндию{179}, где в феврале победила пролетарская революция и образовалось Советское правительство. Германским интервентам, призванным реакционными кругами финской буржуазии во главе с генералом К. Маннергеймом, при помощи финских белогвардейцев удалось подавить пролетарскую революцию и установить диктатуру крупной буржуазии. Предпринимая интервенцию в Финляндию, немецкое военное руководство преследовало цель создать здесь удобный плацдарм для агрессии против Советской России{180}. Возникла реальная опасность захвата германскими войсками и белофиннами кораблей Балтийского флота, базировавшихся на Гельсингфорс, и Советское правительство приняло решение начать немедленный перевод флота в Кронштадт{181}. Эта сложнейшая стратегическая операция, вошедшая в историю как «Ледовый поход» Балтийского флота, началась 12 марта в условиях тяжелой ледовой обстановки и успешно завершилась 2 мая 1918 г. 233 корабля, в том числе 6 линкоров, 5 крейсеров, 54 эскадренных миноносца, 12 подводных лодок и других боевых кораблей, вспомогательных и торговых судов, были спасены благодаря героизму и самоотверженности балтийских моряков{182}. Воспользовавшись договором с Центральной радой, германские и австро-венгерские войска продолжали свое наступление на Украине. 1 марта интервенты установили в Киеве власть Центральной рады{183} и продвигались дальше в восточном и южном направлениях на Харьков, Полтаву, Екатеринослав, Николаев, Херсон и Одессу{184}. В течение марта и начала апреля противник оккупировал всю Украину и, нарушив условия Брестского мира, вторгся на территорию РСФСР, заняв 8 мая Ростов-на-Дону. [437] Интервенты оказывали помощь в создании контрреволюционной казачьей армии генерала П. Н. Краснова. Еще раньше, 18 апреля, германские войска вторглись в Крым, 30 апреля захватили Севастополь. Оккупация германскими войсками Крыма вынудила Советское правительство отдать директиву об эвакуации Черноморского флота в Новороссийск{185}. В начале мая основная часть флота перебазировалась из Севастополя в Новороссийск. 11 мая германское командование категорически потребовало возвращения всех боевых кораблей в Севастополь, угрожая в противном случае продолжать наступление в районе Черноморского побережья{186}. В этих условиях В. И. Ленин принял единственно возможное решение: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно»{187}. Контрреволюционно настроенные офицеры отказались выполнить приказ и утром 17 июня возвратили в Севастополь линкор «Воля» и шесть миноносцев, которые были захвачены немцами. Но экипажи большинства кораблей (линкор «Свободная Россия» и 9 миноносцев), верные революционному долгу, выполнили приказ В. И. Ленина и затопили свои корабли 18 июня в Цемесской [438] бухте{188}. Попытка захватить Черноморский флот свидетельствовала о том, что германские милитаристы отнюдь не собирались отказываться от своих агрессивных замыслов. «Советское правительство, — констатировал впоследствии генерал Г. Куль, — было не временным, а постоянным нашим врагом»{189}. С подписанием Брестского мира не прекратилась и турецкая интервенция в Закавказье. 8 апреля турецкие войска перешли русско-турецкую границу 1914 г. и вскоре заняли Батум, создав угрозу Эривани и Тифлису{190}. В конце мая в Поти из Крыма стали прибывать немецкие войска. Предпринимая вторжение на территорию Закавказья, германские империалисты рассчитывали опередить турецкие войска и захватить находившиеся там нефтяные и марганцевые месторождения. К середине июня в Закавказье находилось уже более 15 тыс. германских войск с авиацией, артиллерией и пулеметами, в том числе 10 тыс. человек в Поти и 5 тыс. в Тифлисе{191}. 15 сентября германо-турецкие войска захватили Баку. К осени 1918 г. войска Центральных держав находились на линии Нарва, Псков, Орша, Белгород, Миллерово, Ростов-на-Дону, Керчь, оккупировали все Закавказье. Германские милитаристы втянули в антисоветскую интервенцию Румынию. 7 мая в Бухаресте был подписан мирный договор между Центральными державами и Румынией{192}, превращавший ее фактически в австро-германскую колонию. Румыния лишалась в пользу победителей стратегически важных пограничных областей, богатых лесом и нефтью. Южная Добруджа передавалась Болгарии, а над Северной Добруджей, являвшейся предметом споров между Турцией и Болгарией, устанавливалось совместное управление государств Четверного союза. На румынский народ ложилось бремя содержания оккупационных войск. Наряду с этим правительство А. Маргеломана обязывалось оказывать полную поддержку германским и австро-венгерским войскам, направлявшимся через территорию Румынии на Украину. Со своей стороны Германия и ее союзники санкционировали присоединение к Румынии Бессарабии, что было грубым нарушением заключенного 9 марта 1918 г. соглашения между РСФСР и Румынией о выводе румынских войск из этой области в двухмесячный срок{193} и являлось ничем не прикрытой интервенцией против Советской республики. [439] На оккупированных территориях Прибалтики, РСФСР, Украины, Бессарабии и Закавказья интервенты установили режим свирепой военной диктатуры и начали систематическое ограбление захваченных областей. Только из пределов Украины оккупанты вывезли до октября 1918 г. 52 тыс. тонн зерна и фуража, 34 тыс. тонн сахара, 45 млн. яиц, 53 тыс. лошадей и 39 тыс. голов крупного рогатого скота{194}. 5 июля 1918 г. Людендорф подал на имя начальника тайного гражданского кабинета Вильгельма II Ф. Берга докладную записку, в которой изложил подробную программу эксплуатации захваченных восточных областей. В записке говорилось: «Нам важно экономически закрепиться в России, и прежде всего на Украине, чтобы обеспечить себе экономически сильную позицию на случай предстоящей после войны экономической борьбы или продолжения морской войны после окончания боевых действий на суше»{195}. Еще раньше, 16 мая, представители крупнейших монополий германской тяжелой промышленности А. Тиссен, Г. Стиннес, А. Гугенберг и другие выступили со своей программой «Восточной политики». Она сводилась к тому, чтобы распространить германскую оккупацию на север России, захватить Мурманск, низвести Россию на положение немецкой полуколонии{196}. 27 августа кайзеровские дипломаты вынудили Советское правительство подписать так называемый Добавочный договор, согласно которому Советская Россия должна была под видом компенсации за «военные издержки» выплатить Германии шестимиллиардную контрибуцию и предоставить в ее распоряжение четвертую часть добычи бакинской нефти{197}. Однако всем этим далеко идущим планам экономического и политического закабаления Советской России не суждено было сбыться. В тылу врага разгоралось пламя повстанческо-партизанской войны, отвлекавшее на себя значительные силы врага. В августе — октябре, когда немецкая армия во Франции и Бельгии терпела поражение за поражением, на восточноевропейском и кавказском театрах военных действий продолжало оставаться около 50 германских, австро-венгерских и турецких дивизий{198}. Резко падало моральное состояние оккупационных войск. По словам В. И. Ленина, войска интервентов все сильнее заражались «духом русской революции»{199}. В июле — августе были неоднократные случаи отказа отдельных германских и австро-венгерских частей участвовать в карательных акциях против мирного [440] населения Украины{200}. В конце сентября — начале октября в Ровно, Киеве, Полоцке и других городах имели место вооруженные столкновения между немецкими солдатами и офицерами. В Харькове в ответ на приказ о передислокации находящихся там частей на Западный фронт началось вооруженное восстание. Над некоторыми казармами были подняты красные знамена{201}. Как и предвидел В. И. Ленин, грабительский Брестский мир оказался недолговечным. 9 ноября в Германии произошла буржуазно-демократическая революция, свергнувшая монархию Гогенцоллернов. Германия и ее союзники потерпели поражение в первой мировой войне. 13 ноября 1918 г. Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет принял постановление об аннулировании Брест-Литовского мирного договора{202}. На оккупированных территориях развернулась всенародная война за изгнание интервентов с советской земли.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Брестский мир» з дисципліни «Історія першої світової війни 1914-1918»
