Следует особо остановиться на мифологии, поскольку массовое сознание оперирует именно категориями этого плана. Значимость их особо возрастет также в случае экс- тремальных ситуаций типа войны, где мифология стано- вится практически единственной формой организации массового сознания. "Мифология катастрофы является смесью официального и неофициального контекстов", – отмечают исследователи по поводу гибели парома "Эсто- ния" 1 . Это естественно, поскольку в таких ситуациях, ока- завшись перед лицом хаоса, человек начинает повторять более примитивные формы мышления и поведения. Мож- но также привести мнение американского руководства по психологическим операциям FM 33-I-I, сближающее темы в рамках психологических операций и коммерческую рек- ламу в США, которая, например, в случае прохладитель- ных напитков направлена не только на тех, кто испытыва- ет жажду в данную минуту, а и на тех, кто может испытывать жажду в будущем. То есть это набор таких ми- фологических конструктов, а не реальных потребностей. Мирча Элиаде написал слова, которые в качестве эпи- графа вполне подходят к данному параграфу: "Можно с уверенностью предположить, что понимание мифа будет отнесено к наиболее полезным открытиям двадцатого столетия" 2 . Практически все тоталитарные системы уп- равления массовым сознанием строились на серьезной эксплуатации мифологического слоя сознания 3 . Виктор Клемперер в своем дневнике отмечает выход на совершенно иные структуры в случае воздействия у Гитлера: "В объявлениях говорилось: "Торжественный час с 13.00 до 14.00. В тринадцатый час Адольф Гитлер придет к рабочим". Всякому ясно – это язык Евангелия. Господь, Спаситель приходит к бедным и погибающим. Рафинированность режиссуры вплоть до указания време- ни. Не в тринадцать часов, а "в тринадцатый час" – пусть это и содержит в себе некоторую неточность, запоз- 205 дание, – но ОН совершит чудо, для него запозданий не существует. "Знамя крови" на партийном съезде в Нюрн- берге – из той же оперы. Но теперь ограниченность цер- ковного ритуала нарушена, старомодный наряд сброшен, легенда о Христе транспонирована в текущую современ- ность: Адольф Гитлер, Спаситель, приходит к рабочим в Зимменштадт" 4 . В подобного рода случаях "возрожде- ния" старых методов воздействия вероятным следует признать следующий вид объяснения: работа с массовой аудиторией кардинально отличается от работы с индиви- дуумом, схемы, годные в одном случае, не являются та- ковыми в другом. Мифологические структуры представляют особый ин- терес для психологических операций и паблик рилейшнз, поскольку включение в воздействие такого рода структур позволяет опираться на неосознаваемые явно аудиторией информационные структуры. Подобные структуры ауди- тория не может отвергнуть как по причине их неосозна- ваемости, так и по причине неопровергаемости из-за ав- тономности существования, не зависящей от отдельного человека. Есть еще третья составляющая мифа, также представляющая интерес для ПР. Это в определенной степени его простота. Как пишет, к примеру, Т.В. Евге- ньева: "В современной массовой политической психоло- гии реальные социальные и этнические проблемы заме- няются упрощенным представлением о вечной борьбе двух мифологизированных общностей ("демократы – коммунисты", "патриоты – космополиты", "наши – не наши"), а отношение к иным этническим, конфессио- нальным группам строится по принципу "мы – они". ("Они" нас грабят, съедают наши продукты, вывозят на- ше сырье и энергию и т.д.). Стоит "нам" перестать помо- гать "им" – и все наши проблемы будут решены немед- ленно" 5 . Упрощенный вариант представления ситуации, конечно, имеет больше шансов на выживание, поскольку с легкостью может захватить массовую аудиторию. Война в Персидском заливе потребовала от американ- ских имиджмейкеров создания нескольких вариантов ми- фа, которые бы способствовали вхождению американско- 206 го общества в войну. С одной стороны, следовало демо- низировать Саддама Хуссейна. С другой, резко изменить картинку Кувейта, в образ которого были вписаны нару- шения прав человека, неприятие демократических орга- низаций и т.д. Как потом оказалось, за месяц до начала вторжения Амнести Интернешнл сообщала об арестах диссидентов в Кувейте и пытках их в застенках. Самое сильное воздействие на американское общество оказал рассказ о 312 новорожденных, обреченных на смерть иракскими солдатами. Мифология свободы и защиты демократии во всем ми- ре, созданная США, была подкреплена достаточно жутким рассказом, воздействие которого можно объяснить приме- нением ужасов войны к только что родившимся. Понятно, что рассказ о солдатах не был бы столь действенным. То есть здесь была найдена максимально воздействующая структура. В результате семеро сенаторов цитировали эту душераздирающую историю в своих выступлениях, приво- дя законодателей к нужной резолюции. Современный миф часто принимает формы, которые описывают совершенно будничные события. Но при этом он во многом активно опирается на определенные нети- пичные ситуации, внедренные в современность. К при- меру, рассказ об удачном фермере, успешном движении миллионера в кандидаты в президенты (например, В. Брынцалова) опирается на знакомую всем мифологичес- кую структуру перехода в иное состояние, вариантом че- го может служить знакомая всем Золушка. А. Пятигор- ский рассматривает в составе мифа такую составляющую как "не-обыкновенное" 6 . Отбирая самые яркие события из жизни своих героев, масс-медиа движутся по пути их мифологизации. Если же событие не является ярким, то оно не представляет интереса ни для журналиста, ни для читателя. То есть составляющие самого процесса комму- никации (отбор характеристик события и написания о них с точки зрения аудитории) очень активно формиру- ют мифологическую среду. Тем более это касается, к примеру, президентских выборов, являющихся апофео- зом мифологического мышления. 207 Мы слишком рано списали мифы из арсенала сего- дняшнего дня, оставив их только в рамках примитивного мышления прошлого. Сергей Эйзенштейн, воздавая должное Диснею, отмечал: "Кажется, что этот человек не только знает магию всех технических средств, но что он знает и все сокровеннейшие струны человеческих дум, образов, мыслей, чувств. Так действовали, вероятно, про- поведи Франциска Ассизского. Так чарует живопись Фра Беато Анжелико. Он творит где-то в области самых чис- тых и первичных глубин. Там, где мы все – дети приро- ды. Он творит на уровне представлений человека, не за- кованного еще логикой, разумностью, опытом. Так творят бабочки свой полет. Так растут цветы. Так удив- ляются ручьи собственному бегу" 7 . Миф социалистический как и миф капиталистический акцентируют внимание на будущем идеальном обществе. "Сегодня" рассматривается как набор временных оши- бок, подлежащих исправлению. Наличие такого мифа легко делает реальную жизнь исключением из идеально- го правила. Мы жили в хорошо структурированном мифологичес- ком пространстве, каким был СССР. "Мифологическое пространство СССР в целом отвечало основным архети- пическим образам коллективного бессознательного, оп- ределяющим традиционное мировоззрение. Речь в дан- ном случае идет о таких устойчивых мифах, как "советский народ", "общество всеобщего равенства", об- разы могущественного внешнего врага – капиталистиче- ского мира с его эксплуатацией человека человеком" 8 . О современном мифе рассуждает Мирча Элиаде, счи- тая миф единственно верной моделью действительности. Так, к примеру, о мифе коммунистическом он пишет:
"Что бы мы не думали о научных притязаниях Маркса, яс- но, что автор Коммунистического манифеста берет и продол- жает один из величайших эсхатологических мифов Среди- земноморья и Среднего Востока, а именно: спасительную роль, которую должен был сыграть Справедливый ("избран- ный", "помазанный", "невинный", "миссионер", а в наше время – пролетариат), страдания которого призваны изме- 208 нить онтологический статус мира. Фактически бесклассовое общество Маркса и последующее исчезновение всех истори- ческих напряженностей находит наиболее точный прецедент в мифе о Золотом Веке, который, согласно ряду учений, ле- жит в начале и конце Истории" 9 .
Миф совершенно свободно входит в нашу действитель- ность, принимая разнообразные формы. Ведь миф о Зо- лушке идентичен мифу о чистильщике сапог, ставшем миллионером, он во многом похоже реализуется беско- нечное число раз, когда мы читаем, к примеру, сообще- ние о победителе олимпиады из глухого села. То есть пе- ред нами вариант мифологической действительности, к которому благоприятно расположено массовое сознание, ибо все герои этой действительности побеждают благода- ря своему труду и умению и несмотря на низкое социаль- ное положение. Эта свободная повторяемость схем мифа у разных народов и в разные времена говорит о его прин- ципиальной универсальности. Мирча Элиаде также подчеркивает "психотерапевтиче- ское" значение такого повтора: "Каждый герой повторял архетипическое действие, каждая война возобновляла борьбу между добром и злом, каждая новая социальная несправедливость отождествлялась со страданиями спаси- теля (или, в дохристианском мире, со страстями божест- венного посланца или бога растительности и т.д.)... Для нас имеет значение одно: благодаря такому подходу десят- ки миллионов людей могли в течение столетий терпеть могучее давление истории, не впадая в отчаяние, не кон- чая самоубийством и не приходя в то состояние духовной иссушенности, которое неразрывно связано с релятивист- ским или нигилистическим видением истории" 10 . Миф представляет собой определенную грамматику поведения, поэтому и невозможно его опровержение про- сто на текстовом уровне, которое в ответ может тракто- ваться как исключение из правил. "Будучи реальным и священным, миф становится типичным, а следовательно и повторяющимся, так как является моделью и, до некото- рой степени, оправданием всех человеческих поступ- 209 ков" 11 . Но какие объекты попадают в эту грамматику? Если все Золушки будут находить своих принцев, кто же будет мыть посуду или приносить еду в кафе? Если все чистильщики обуви станут миллионерами, кто будет чи- стить обувь? Миф странным образом работает в нереали- зуемом пространстве, для него скорее подходит определе- ние новости как такой ситуации, когда человек укусил собаку, а не собака человека. Есть определенные символические характеристики, ко- торые в состоянии для нас передать необходимую инфор- мацию. Так, Михаил Ямпольский говорит о необходимо- сти путешествия для трансформации героя – например, Одиссей, Гамлет 12 . Красной Шапочке также требовалось отравиться из дома, чтобы получить возможность нару- шить запрет (по В. Проппу). Пространство нормы отли- чается от пространства, необходимого для героя. Герою нечего делать в троллейбусе, кроме показа контролеру прокомпостированного талончика. Герою требуется танк, пулемет, горячий конь, который может перенести его в иное пространство, где будет возможность проявить свои геройские качества. Ельцин на танке, Ельцин с вынесен- ным вперед защитным экраном от пуль – возможность для проявления геройства в отличие от Ельцина в каби- нете с ручкой в руке. Сегодняшняя мифология также действует на молодежь в качестве образца для подражания. "Реальные и вообра- жаемые герои играют важную роль в формировании евро- пейского юношества: персонажи приключенческих рас- сказов, герои войны, любимцы экрана и так далее. Эта мифология с течением времени постоянно обогащается. Мы встречаем один за другим образы для подражания, подбрасываемые нам переменчивой модой, и стараемся быть похожими для них. Писатели часто показывали со- временные версии, например, Дон Жуана, политического или военного героя, незадачливого любовника, циника, нигилиста, меланхолического поэта и так далее – все эти модели продолжают нести мифологические традиции, ко- торые их утопические формы раскрывают в мифическом 210 поведении" 13 . Раньше я придерживался мнения, что по- добные типажи более выгодны сюжетно, на них можно строить рассказ с продолжением, то есть, что это система рассказа диктует тип героя со своих позиций. Однако это был бы слишком узкий взгляд, его следует расширить в сторону реальности такого типажа хотя бы в мире симво- лическом. Но мы видим и иной странный феномен – и Павка Корчагин, и Павлик Морозов, с одной стороны, и "топ-модель", с другой – все это в первую очередь реа- лии невербального общения. Мы к примеру, не вспомним ни одного слова Павки Корчагина из кинофильма, но хо- рошо помним его стиснутые зубы. Или Зою Космодемь- янскую, идущую босиком по снегу с доской на груди... Это говорит не только о лучшей памяти на невербальные события, но и о более древней форме функционирования героя мифа. Это герой скорее без слов, чем со словами. М. Элиаде говорит о мифологическом характере совре- менной книги. "Каждый популярный роман должен представлять типичную борьбу Добра и Зла, героя и не- годяя (современное воплощение дьявола) и повторять од- ну из универсальных мотивов фольклора – преследуемую молодую женщину, спасенную любовь, неизвестного бла- годетеля и тому подобное. Даже детективные романы (...) полны мифологических тем" 14 . Добавим сюда и типич- ные схемы интерпретации современной политики, где интерпретация каждой из сторон также идет по линии Добра и Зла, к примеру, хороший президент и плохой Верховный Совет. Как пишет Т. Евгеньева: "Современ- ная политическая мифология характеризуется наличием множества претендентов на образ идеального героя-вож- дя, каждый из которых предлагает свой собственный ва- риант решения. (...) Степень мифологизации образа того или иного политического лидера можно определить, про- анализировав издаваемые, как правило, большим тира- жом написанные им автобиографические сочинения. В них выделяются те элементы, которые, по мнению либо самого автора, либо его консультантов, необходимы для большого соответствия роли вождя масс" 15 . 211 Список мифов, формирующих наше мышление, очень велик. Г. Мельник перечисляет часть из них, относящих- ся к периоду перестройки 16 :
"Россия была чудной, замечательной, расово и религи- озно бесконфликтной, с бурно развивающейся промыш- ленностью страной";
"Гады-супостаты – большевики пришли и все испор- тили";
"Сталин был бездарен во всем: войну, что ему ставят в заслугу, вовсе не выиграл, трупами советских солдат нем- ца завалил";
"Вся наша жизнь была не жизнью вовсе, а провалом в истории, безвременьем".
К. Юнг и М. Элиаде отмечают вневременной характер мифа (коллективного бессознательного), откуда следует, что "при малейшем прикосновении к его содержимому, человек испытывает "переживание вечного" и что имен- но реактивация этого содержимого ощущается как пол- ное возрождение психической жизни" 17 . Г.А. Левинтон видит в мифе в качестве его централь- ной характеристики постоянную перекодировку в другие мифы и ритуалы: "Внутри корпуса мифов и ритуалов – сигнификатив- ные отношения обратимы, данный миф обозначает (и пе- рекодирует) ряд других мифов и ритуалов, причем, что является означающим, а что означаемым, – зависит только от того, какой миф или ритуал в данном случае выбрал исследователь: он выступает в качестве означаю- щего, остальные в качестве значений, т.е. внутри корпу- са мифов и ритуалов сигнификативные отношения дву- сторонни, "стрелки" (обозначающие на схеме эти отношения) обратимы. Когда перед нами текст, который может выступать только как означающее, тогда "стрелки" уже необратимы, мы имеем дело не с мифом, а с фольк- лором (нарративом). Нарратив обозначает миф или риту- ал, но сам не является их значением" 18 . Одновременно это говорит о том, что за всеми ними стоит инвариант (корпус инвариантов), а конкретная ре- 212 ализация не может вынести наружу все. Она лишь опира- ется на этот корпус. Нам бы хотелось подчеркнуть такой важный аспект ми- фа, как наличие в нем Рока или Судьбы, что проявляется в невозможности уклониться от того или иного действия. В норме человек волен выбирать, но в рамках мифичес- ких координат у него это право исчезает. Герой при этом действительно "героизируется", в ряде случаев идя на вер- ную, с точки зрения нормы, смерть. И чаще ему удается "смертью смерть поправ", выйти победителем из ситуа- ции, не имевшей реального выхода. К примеру, В. Топо- ров пишет об Энее: "Как это ни покажется странным, в самые страшные, роковые минуты агонии Трои, когда требовалось наибольшая ответственность и собственное решение, Эней менее всего принадлежал себе. За него ре- шал рок. Ни бежать прочь из Трои, ни бежать в самой Трое от врагов Эней не собирался" 19 . Священное, как го- ворит Мирча Элиаде вслед за Рудольфом Отто, "всегда проявляет себя как сила совершенно иного порядка, чем силы природы" 20 . В рецензии на одно из исследований Мирча Элиаде развертывает мысль автора, пытающегося разграничить сагу (миф) и сказку: "В саге герой живет в мире, управляемом Богами и судьбой. Персонаж сказок, напротив, свободен и независим от Богов, для победы ему хватает друзей и покровителей. Свобода от воли Богов, доходящая до иронии по отношению к ним, сопровожда- ется полным отсутствием какой бы то ни было проблема- тики. В сказках мир прост и прозрачен" 21 . Мы можем увидеть сказочность (мифологичность?) да- же в элементарных рассказах. Например, в рассказах А. Кононова о Чапаеве, входивших в обязательную совет- скую агиографию 22 . Вот один из рассказов – "Красный автомобиль", где Чапаев с шофером едут в село, говоря о том, что скоро будут пить чай. Заехав, они обнаружива- ют, что ошиблись – село занято белыми:
"Чапаев оглянулся вокруг и понял, что дело неладно. У церкви стоял и вглядывался в автомобиль человек с погона- ми на плечах. В нем нетрудно было признать белого офице- 213 ра. Не сводя глаз с машины, он расстегнул висевшую у пояса кобуру и вынул наган". Шофер пытается заводить машину, и тут время начи- нает растягиваться, подчиняясь своему собственному ритму. Появились солдаты. "В это время у церкви, где стоял офицер, раздался выст- рел. Пуля пропела над самым ухом шофера. Но он уже завел мотор и вскочил в кабину. Машину сильно рвануло – шофер сразу взял самую бешеную скорость". Проявление действий самого Чапаева затягивается. Но... "Теперь со всех сторон бежали к ним белые. Но скоро ос- тановились: машина круто повернула, Чапаев открыл стрель- бу из пулемета".
Завершение героической ситуации всегда обладает приятными ассоциациями для читателя, поскольку здесь норма проявляется на фоне только что прозвучавшей не- нормы.
"Чапаев вдруг засмеялся: – Вот так напились чаю! – Шофер не расслышал: скорость была бешеной, ветер свистел в ушах. А когда машина пошла тише, шофер услышал: По морям, по волнам, Нынче – здесь, завтра там... По-о моря-ам..."
М. Элиаде призывает к изучению связи между велики- ми реформаторами и пророками и традиционными ми- фологическими схемами 23 . Но эти связи есть и на любом другом уровне – "Персонажи "комиксов" являются со- временной версией мифологических или фольклорных героев" 24 . Или они проявляются в том, что элиты стре- мятся восхищаться теми явлениями культуры, которые недоступны широким массам: "в глазах "других", в гла- зах "массы" афишируется принадлежность к некоторому тайному меньшинству" 25 . Функции мифов в современном обществе выполняют романы. В рамках нашего общества – это "мыльные опе- ры". "Читатель входит в сферу времени воображаемого, 214 чужого, ритмы которого изменчивы до бесконечности, так как каждый рассказ имеет свое собственное время, специфическое и исключительное" 26 . Для мыльных опер очень важна ситуация единения общества в одном прост- ранстве и времени. Объединяющую функцию играет не только совместный просмотр сериала, а также возмож- ность последующего обсуждения его. Люди не хотят те- рять нитей единства, поскольку именно они, а не сцена- рии еретического поведения, являются центральными для любого общества. В свое время Д. Кэмпбелл писал о том, что гены "храбрости" должны постепенно исчезать при развитии общества, поскольку люди, обладающие ими, первыми идут на опасность и гибнут. "Трусы" чаще остаются живыми, поэтому последующие поколения по- лучают потомство именно от них 27 . Это та же самая структура, где "еретик" наказывается. Общество за время своего существования как бы наработало системы под- держания единства, но не смогло заинтересоваться систе- мами индивидуального поведения, которое всегда высту- пает как нарушение нормы. Миф – это психологически доступный всем ответ на проблемы общей значимости. Он спасает и ограждает. Он помогает не потерять веру в разумность мира. Ролан Барт так говорит о задачах, которые решает "здравый смысл" – "устанавливать простейшие равенства между видимым и сущим, поддерживая такой образ мира, где нет ни проме- жуточных звеньев, ни переходов, ни развития. Здравый смысл – это сторожевой пес мелкобуржуазных уравнений: нигде не пропуская диалектику, он создает однородный мир, где человек уютно огражден от волнений и рискован- ных соблазнов "мечты" 28 . И поскольку человек стремится в этот "огражденный" мир, ему активно стараются по- мочь. Когда же нет возможности сделать это реально, это делается символически – как, например, "Каждой семье отдельную квартиру к 2000 году". И это не ложь в чистом виде, поскольку, как правило, речь идет или о далеком бу- дущем, или о далеком прошлом. В современном мире массовая коммуникация и массо- вая культура нарастили новый аспект мифологичности. 215 Что наиболее характерно для мифологических текстов? Нам представляются важными следующие два параметра:
они непроверяемы (как и сказания о чудесах, святых и т.п.). Их принципиально нельзя опровергнуть, можно только подтвердить новым примером. То есть, к приме- ру, фильм "Кубанские казаки" был более сильной дейст- вительностью, чем реальная, которую можно было при необходимости объявить исключением. Тексты массовой коммуникации также во многом оказываются непроверя- емыми, поскольку они часто из другой точки пространст- ва и времени, – и я не могу проверить лично, произо- шел, например, переворот в Зимбабве или нет, я вынужден верить сообщениям прессы;
для них характерна определенная узнаваемость – это не новая информация, а как бы реализация уже извест- ной нам схемы. Часто под эту модель, фрейм, стереотип мы даже начинаем подгонять действительность. Напри- мер, крушение поезда и гибель людей превращается в по- двиг машиниста, стрелочника, или, в крайнем случае, бригады врачей, спасавших жизнь потерпевшим. Или происшедшая гибель аэробуса с российским экипажем: мифологическое представление ситуации о доблестных летчиках не позволяло нам допустить информацию, что у штурвала реально оказался пятнадцатилетний сын кого- то из команды
"Американское общество переполнено мифами", – пишут Эрнсг Янарелал и Ли Зигельман 29 . Мифы форми- руют культурный и социальный мир, задавая разрешен- ные/запрещенные типы символических действий в дан- ной культуре. Так, война в представлениях таких авторов бестселле- ров, как Джозеф Хеллер и Курт Воннегут, превращается в метафору зверя/машины, авторитарную по своей сути и являющуюся продолжением бюрократической, корпора- тивной социальной структуры. "Литература о войне во Вьетнаме в сильной степени характеризуется удивлением выживания в странной и враждебной земле среди зага- дочных людей, в конфликте, у которого нет определенно- го значения" 30 . 216 В принципе мифопорождающие машины работают все время. В какой-то степени представляется оправданным представление, что массовое сознание по сути своей ми- фично. Причем все яркие с точки зрения нации события насквозь мифологичны. Вероятно, в это время мы наблю- даем включение более древних способов переработки ин- формации. При этом из-за существенной значимости от- ражаемых событий без мифологической составляющей сегодня не может обойтись и политика. Например, вот что написано в разработке Специальной информационно-ана- литической комиссии правительства России "Мифология чеченского кризиса как индикатор проблем национальной безопасности России" (май 1995 г.): "Сложившийся у ру- ководителей большинства западноевропейских стран и оказывающий большое влияние на "публичную внешнюю политику" собственный устойчивый комплекс представле- ний о характере действий России в Чеченской республике по своей сути является мифологическим". В принципе уже даже детская литература выступает как проводник той или иной политической мифологии. "Тем самым детская лите- ратура дает своим читателям введение в нарративы, кото- рые наиболее хранимы как пути для объяснения и пони- мания политики в Америке" 31 . Не менее значимо и четко вводится та или иная модель мира в вестернах и детективах. X. Химмельвайт 32 увидела урок вестерна в победе добра над злом с помощью наси- лия. В нем нет места внутренним конфликтам и нереши- тельности. Детектив демонстрирует, что преступление не приносит пользы тому, кто его совершил. Еще становит- ся ясно, что действия преступников и представителей за- кона не являются несходными. И те, и другие готовы к обману и насилию. Еще одним уроком детектива стано- вится знание того, что внешность обманчива: совершен- но безобидное лицо может оказаться закоренелым пре- ступником. Вестерн не показывает нам негативные результаты насилия, в то время как в детективе камера может застыть на лужах крови. Такова мифологическая модель представления добра и зла, заложенная в детекти- вах и вестернах. 217 Подчеркнем еще раз, что мифологическая коммуника- ция весьма интересна для психологических операций, рекламы и паблик рилейшнз, поскольку действует на уровне, который может слабо опровергаться массовым сознанием. С другой стороны, это как бы повтор сообще- ния, которое уже закодировано в глубинах памяти, пото- му оно не требует дополнительной информационной об- работки.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Мифологический анализ» з дисципліни «Психологічні війни»
