В соответствии со схемой диспозииионной регуляции поведения (см. схемы 3.1 и 5.1) выделяются методы исследования системы потребностей, методы исследования ситуаций семейного образа жизни, методы изучения механизма определения ситуаций и результатов поведения (линий поведения, если результаты рассматриваются применительно к жизненному циклу семьи). Следует особо отметить, что при этом не ставится задача разработки сугубо семейных методов исследования или закрепления каких-либо существующих методик в качестве «семейных». Речь идет о применении общесоциологических и социально-психологических методов, технологий и процедур исследования к такой специфической области, как ^мейное поведение. Нужно учитывать специфику семьи как автономной целостности, своеобразие итогов общесемейного поведения, не сводимого к сумме результатов индивидуального поведения членов семьи. 229 Здесь могут быть также различные подходы и способы фиксации действий семьи как единого целого (разумеется, за исключением методик, построенных на базе концепций, отрицающих подобную автономию семейного поведения). Данное замечание вызвано тем, что в социологии, в частности в «первой волне» феминистической социологии, уже предпринимались усилия по созданию специальных методов исследования и специальной методологии. В настоящее время многие феминистские социологи скептически относятся к подобным поискам. Под словосочетанием «феминистская методология» чаще всего понимают размышления относительно методов сбора и анализа данных, т. е. исследовательской практики, которая переключает внимание на женщин, а также стимулирует исследовательские стратегии, направленные на повышение ценности женщин в обществе и на осуществление действий, полезных женщинам1. Фамилистическая методология ориентирована на повышение ценности семьи и на проведение исследований, способствующих активизации просемейной политики. Однако в отличие от большинства феминистов, фамилисты не считают, что качественные методы в наибольшей мере отвечают их исследовательским целям, чем количественные. Ничего предосудительного нет в том, что феминистские социологи пытаются оценить со своей точки зрения существующие методы, например процедуры опроса, и в связи с этим отмечают удобство работы с методами интерпретационной социологии, а также феминистской этнографии. Вместе с тем, многие феминисты выступают за комбинирование количественных и качественных инструментов, более того, своеобразным мостом, соединяющим эти направления, оказывается использование возможностей статистики по учету данных феминистски ориентированных исследований-. Если внимательно посмотреть на анкету какого-либо действительно социологического исследования семейных отношений, то сразу четко выделится «паспортичка», где выясняются особенности образа жизни семьи (социальные ситуации семьи), а также раздел установок и мотивов поведения (система потребностей) и, наконец, раздел ценностных ориентации (определение ситуаций). Таким образом, большинство элементов диспозиционной регуляции обычно присутствует в инструментарии. Сложнее обстоит дело с результатами поведения и с механизмом определения ситуаций, специальное выделение которых предполагает соответствующую методологическую направленность. При- 1 Marjone L De Vault. Talking back to sociology. Distinctive Contributions of Feminist Methodology. Annual Reviews Sociology. 1996. 22 P. 32-33 2 Op. cit. P. 37. 230 нятие модели диспозиционной регуляции поведения значительно облегчает работу над анкетой и вопросником, делает их в конечном счете более упорядоченными и позволяет избавиться от обычного перенасыщения анкет ненужными вопросами, которые, как правило, на зтапе обработки данных исключаются из расчетов, а если и обрабатываются, то не анализируются. Рассмотрим подробнее элементы диспозиционной регуляции поведения, но не по отношению к индивидуальному, а к сугубо семейному поведению. На схеме 5.1 показаны отличия собственно семейного поведения от индивидуального поведения члена семьи {см. схему 3.1). Центральное положение в схеме 5.1 отведено семейному МЫ, выделяющему себя из мира всех остальных, из мира ОНИ. Идентификация членов семьи с МЫ не ведет к растворению каждого Я, а интегрирует их как своих, отличающихся от всех чужих. Здесь отождествляется семейное МЫ с супружеской парой, но это условность. Любое семейное М Ы включает в себя Я родителей и детей, а также «значимых других» — родственников. Конечно, прежде всего имеются в виду родственники (родители жены или мужа), непосредственно контактирующие с остальными членами семьи в силу их совместного проживания под одной крышей. Но это не исключает нахождения в составе МЫ такого семейного Я, которое в связи со своей чрезвычайной значимостью для семьи и вопреки раздельному проживанию оказывается неотъемлемой частью семейного единства3. В блоке МЫ осуществляется самый главный процесс определения семейных ситуаций с точки зрения общесемейных целей и ценностей. Чем больше зона согласованного взаимодействия семьи, чем больше членами семьи принимаются семейные ценности и чем меньше тяготения к обособлению Я, к стремлению строить свои действия, исходя из индивидуальных и в этом смысле внесемеиных ориентации, тем выше вероятность того, что в ходе жизненного цикла семьи различные результаты семейного поведения будут определяться центральной дис-позмцией — семейным МЫ. Повседневная жизнь порождает массу текущих семейных ситуаций (особо отметим влияние семейной активности на возникновение их наряду с влиянием окружающей среды), при этом реализация семейных целей (актуализированных потребнос- 1 Понятия МЫ и ОНИ как исходные формы межличностного общения, формы отличения и уподобления (МЫ — полюс слияния, доверия, близости, ОНИ — полюс отчуждения, отдаления) интенсивно разрабатывались Б Ф. Поршневым (см. «Контрсуггестия и история». История и психология. М , 1971). Прекрасный пример применения оппозиции МЫ — ОНИ при исследовании Психологической близости в семье см : Кроник А., Кроник Е. В главных Ролях. ВЫ, МЫ, ОН, ТЫ, Я Психология значимых отношении. М., 1989. 231 Схем а 5.1. СЕМЕЙНОЕ ПОВЕДЕНИЕ КАК НЕСВОДИМОЕ К СУММЕ ИНДИВИДУАЛЬНЫХ
Определение семейных ситуаций с позиции МЫ
232 теЙ и установок) зависит от иерархии системы ценностей семьи, определяющей отбор средств достижения целей и результаты и линии семейного поведения. Эта схема, разумеется, имеет инструментальный характер и призвана раскрыть технологию семейной жизнедеятельности: чем меньше зона или поле согласованного взаимодействия членов семьи, чем меньше отдельные Я членов семьи идентифицируются с семейным МЫ, чем меньше в индивидуальных ценностных ориентациях представлены общесемейные ценности и интересы, тем больше будет разнобоя в восприятии складывающихся в семье ситуаций, в понимании целей и потребностей семьи, в оценке средств действий и результатов поведения. Включение в анализ социально-символических значений семейного общения способно раскрыть секреты инструментального диссонанса семейных взаимодействий. Отдельные Я могут усиленно декларировать свою поглощенность заботой о благе семьи, но их реальные программы поведения обнаружат смещение мотивов действий на иные, чем успех семьи, цели. И наоборот, неудачи в реализации признаваемой членами семьи цели способны интегрировать семью вокруг латентной, неосознаваемой задачи семейной деятельности. К сожалению, в социологии и психологии семьи сегодня отсутствуют методологические средства измерения семейного МЫ, поэтому самый важный процесс определения семейных ситуаций или принятия семейных решений в лучшем случае сводится к одновременному опросу супругов и к вычислению объема совпадающих мнений. Но даже эга процедура, исключающая из анализа других членов семьи, чаще всего заменяется процедурой опроса женщин под влиянием, видимо, стереотипа, где они считаются наиболее компетентными в делах домашних и интимных. Однако ученые, подменяя семейное поведение индивидуальным, специально не разрабатывают методы исследования механизма определения ситуаций. Отметим, что поэлементная структура диспозиционной регуляции поведения позволяет при последовательном измерении всех элементов смоделировать на завершающей стадии анализа процесс определения средств достижения целей или удовлетворения потребностей. И эта возможность, увы, ныне используется не в полной мере. Тем не менее, проблема проникновения в «черный ящик» механизма определения ситуаций, выяснения того, как строится процесс выбора поведенческого действия или семейного решения, совершенно не разработана применительно к большинству видов семейного поведения. Лишь при изучении репродуктивного поведения в связи с ограниченным набором репродуктивных событий этого рода (их всего 233 14 видов определения репродуктивных ситуаций, относящихся к зачатиям и рождениям детей или к отсутствию их) удалось структурировать механизм определения ситуаций как проблемных или рутинных, но только по критерию возникновения ожидаемых либо неожидаемых результатов поведения4. Однако вопрос о том, как осуществляется социально-психологически определение ситуации, остается открытым. Правда, была предпринята однажды попытка моделирования 10 семейных ситуаций с 3 вариантами решений по каждой. В небольшом опросе оценивалась вероятность выбора одной из альтернатив и рассматривалось влияние семейной или внесемейной направленности на возможный выбор, но все же эта процедура выяснения предпочтений тех или иных исходов поведения не выходила за рамки рациональной целесообразности и, так сказать, мысленного эксперимента (не было экспериментального кон^ троля за степенью реализации эксплицированных моделей принятия решений)5. В настоящее время достижения психологической теории принятия решений позволяют осуществить имитацию механизма определения ситуаций в области человеческого общения вообще и в области самосохранительного поведения в частности6. Еще одно замечание по поводу измерения семейного МЫ. Методы тестирования, глубинного интервью и опроса (в разных формах, включая истории жизни) претендуют на выявление внутренней структуры возникновения решения, диспозииионного механизма определения ситуаций, удовлетворения тех или иных потребностей семьи. Методы наблюдения и анализа документов, имеющие дело с овеществленными в каких-то культурных формах результатами поведения, способны, так сказать, лишь косвенно выявить то, что вызвало эти результаты. Побочные методы должны позволять по внешним проявлениям изучаемого процесса реконструировать его внутренний механизм. Однако вообще исключается внутренний механизм принятия решений в семье. Строго придерживаясь ортодоксального бихевиоризма, т. е. формулы «стимул — реакция», можно пренебречь структурой определения ситуаций как не заслуживающей внимания, ибо объяснение результата строится по его внешним факторам. Тогда действительно прав Амброз Бирс, утверждающий, что «принять решение — смириться с перевесом одних внешних влияний над другими». К счастью, уже проведенные исследования семейного пове- 4 См.: Антонов А. И. Медков В. М. Второй ребенок. С. 236 5 Марковская Н Г. Место семьи в системе ценностных ориентации личности. Автореф. канд дисс. МГУ. 1990 С. 21. ^АкоффР., Эмери Ф. О целеустремленных системах. М., 1974, Ко-зелецкий Ю. Психологическая теория решений М., 1974. 234 дения убеждают в том, что один и тот же результат — рождение детей или развод, достигается в миллионах семей при огромном «плюрализме» линий поведения (чувств, взглядов, потребностей, мотивов и т. д.). С точки зрения инструментального подхода, видимо, можно ограничиться выявлением детерминант какого-либо феномена, но такое объяснение человеческого поведения ни в коей мере не прольет свет на его понимание. Следовательно, инструментализм не способен полностью служить целям научного познания и объяснить многообразие путей, ведущих к одному и тому же результату.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «ИССЛЕДОВАНИЕ ДИСПОЗИЦИЙ СЕМЕЙНОГО ПОВЕДЕНИЯ» з дисципліни «Мікросоціологія сім'ї»
