Проблема метода: от оппозиции к интеграции, от запретов к свободе
При описании разнообразных теоретических подходов к пониманию кон фликтов мы констатировали, что речь не должна идти о выборе или предпо чтении того или иного способа их объяснения, поскольку фактически они часто апеллировали к разной феноменологии, к разным явлениям конфликта и реально продемонстрировали разнообразие возможных видов конфликт ных явлений. Соответственно и понимание этих конфликтов может быть часто достигнуто через обращение к разным принципам их описания. Рассмотрим в дидактических целях ситуацию, которую мы обсуждали со студентами на занятиях с точки зрения ее возможных интерпретаций. Пред ставим себе женщину, жалующуюся на то, что ее пятилетний ребенок не хо чет ложиться спать, из-за чего вечерами между ними часто возникают ссоры. С психоаналитической точки зрения переживания ребенка, связанные с от рывом от родителей, имеют вполне закономерный, понятный и объяснимый характер. В целом подобные ситуации являются естественными в развитии ребенка. Жестокий конфликт, переживаемый в детстве, нормален, задача пси хоаналитика — ослабить его, смягчить, сделать менее болезненным. Возмож но, однако, главным фокусом анализа этой ситуации сделать мать ребенка. Может быть, у нее самой в детстве был сходный драматический опыт, и те-Глава 10. Работа с конфликтами: психологическая традиция 4 2 1 перь она воспроизводит его, проигрывая заново эту ситуацию. Или предста вим себе иной сюжет. О ней не очень заботились в детстве, и, когда все бегали по двору и из окон вдруг начинало доноситься: «Петя, домой!», «Катя, пора ужинать и спать!», ей так хотелось, чтобы и ее тоже позвали. Другие дети за видовали, что ей еще можно погулять, а она втайне завидовала им. Ее родите ли достаточно равнодушно относились к тому, когда она приходила и укла дывалась спать. Ей так не хватало родительской заботы, поэтому теперь она воспроизводит ту же ситуацию с собственным ребенком. Для анализа этого случая может быть применен и поведенческий подход. Если анализировать поведение ребенка как обусловленное в решающей сте пени факторами ситуации, то нужно было бы задуматься в первую очередь о том, что изменилось во внешней ситуации для него, что привело к измене ниям и проблемам в его поведении. Может быть, что-то напугало его? Он стал бояться темноты? А может быть, что-то произошло в семье? В рамках данного подхода вполне удовлетворительным прозвучало бы следующее объ яснение: ребенок прожил почти месяц у бабушки, она, по словам мамы, пота кает всем его капризам. Вот так, сказал бы психолог, ориентированный на по веденческие интерпретации, произошло научение данному поведению. Как можно изменить его? Попробуем сделать для ребенка ситуацию укладывания спать более привлекательной. Даже незнакомые с психологией родители чи тают ребенку перед сном сказку (взамен напевавшейся в прошлом колыбель ной), дают ему в постель любимую игрушку, оставляют включенным ночной свет. Наиболее примитивный вариант позитивного подкрепления — «если будешь хорошо вести себя и вовремя без капризов ложиться спать, пойдем в воскресенье в зоопарк и я куплю тебе самое лучшее мороженое, какое ты только захочешь; а будешь капризничать — ничего не будет». Для когнитивистского подхода важен смысл, значение, придаваемое людь ми тем или иным жизненным ситуациям или событиям. Например, мы могли бы прежде всего попытаться понять, почему данная ситуация вызывает у ма мы напряжение вплоть до ссор с ребенком, что придает ей драматической от тенок. Простой ответ — потому что ребенка надо уложить спать — является в данном подходе недостаточным и неудовлетворительным. Спросив у мамы, почему она так переживает по поводу капризов ребенка и его нежелания ло житься спать, мы можем получить очень разные ответы, разные интерпрета ции одной и той же ситуации. Что может стоять для нее за этим простым дей ствием — укладыванием ребенка спать? Во-первых, она может сказать, что необходим же какой-то режим, да и воспитательница в садике говорила, что в этом возрасте детей надо укладывать спать в девять часов и ни минутой поз же, а то они утром приходят невыспавшиеся и капризничают. Она может чув ствовать себя плохой мамой из-за того, что ее ребенок засыпает не вовремя, к тому же ее собственная мама недовольна тем, что родители не могут ребен ка вовремя спать уложить. Интерпретация может иметь и совсем иной харак тер. Ребенок не слушается — и в этом все дело. Он всегда был послушным и покладистым, и вдруг с ним возникают проблемы. Маме хочется, чтобы он 4 2 2 Часть III. Разрешение конфликтов по-прежнему был «управляемым» мальчиком, это так выгодно отличает его от детей ее приятельниц. И муж укоряет ее за то, что она не может справиться с маленьким ребенком, и пугает тем, что будет дальше. Тогда версия ее разно гласий с ребенком скорее связана с потребностью контроля над ним, управле ния им, с ее установкой на то, что ребенок должен быть именно таким и по ступать именно так, как ей хочется. Или же — и это тоже вполне возможный вариант — мама торопится уложить ребенка спать, потому что у нее еще столько дел, и по дому надо кое-что сделать, и подруга просила обязательно позвонить, и с работы принесла домой бумаги, в которых надо кое-что по смотреть, и т. д. и т. п. Тогда суть проблемы скорее в том, что мама не может, не умеет заниматься своими делами, пока ребенок не спит. И ей надо «изба виться» от него, чтобы почувствовать, что она наконец-то может сделать что- то для себя. Она не может, не умеет жить своей жизнью при ребенке, и поэто му для нее невольно становится важно, чтобы ребенок ложился пораньше, — тогда только ее жизнь и начинается. Может быть, она и могла бы заняться чем-то своим, но для нее характерно представление, что «правильная» мама все свое время посвящает ребенку, а она же не хочет быть «неправильной» мамой. Заниматься своими делами, предоставив ребенка самому себе, — это «неправильно», поэтому надо сначала уложить его спать, а потом уже можно и о себе подумать. Этот простой пример иллюстрирует многообразие возможных интерпре таций даже самой обыденной ситуации человеческого взаимодействия. По нятно, что было бы совершенно неправомерно ставить вопрос таким образом, что какие-то из обозначенных объяснений заведомо оказывались бы верными или, напротив, заведомо нереалистичными. Отказ от былого противопостав ления и претензий на универсальные терапевтические возможности «своего» метода привели к попыткам более трезвого анализа того, в каких случаях целесообразно применение тех или иных подходов к работе с конфликтами. Современная тенденция скорее проявляется в том, что ценность метода оценивается не сама по себе, а по ее соответствию клиенту и его актуальной ситуации. Трудно не согласиться с общим представлением, что «отбор паци ентов для специфического психотерапевтического подхода зависит от оценки их потребности и способности инициировать различные процессы измене ния» (Психотерапевтическая энциклопедия, 1998, с. 392). Однако практиче ское решение этой задачи оказывается непростым. Так, в той же «Психоте рапевтической энциклопедии» описываются характеристики пациента, для которого «лучшим вариантом будет психоаналитическая психотерапия»: «то лерантность к фрустрации», «хороший контроль», «способность к продук тивной работе и поддержанию отношений с окружающими», «наличие чувст ва юмора и метафоричности мышления» и — как исходная точка — «осознан ность страдания или неудовлетворенности наряду с желанием понять себя посредством самонаблюдения» (с. 392). Вряд ли терапевты какого-либо ино го теоретического направления, отличного от психоаналитического, отказа лись бы от клиента с такими показателями. С этим, похоже, согласны и сами Глава 10. Работа с конфликтами: психологическая традиция 4 2 3 авторы «Психотерапевтической энциклопедии», применительно к когнитив ной психотерапии указывающие, что «она наиболее показана людям со спо собностью к самонаблюдению и анализу своих мыслей» (с. 197). Таким образом, найти персонологические корреляты потенциальной эф фективности или адекватности того или иного психотерапевтического мето да достаточно непросто. Возможно, этот поиск должен скорее вестись не на основе тех или иных характеристик клиента, а исходя из особенностей пере живаемого им конфликта, тем более что, как мы видели, разные психологиче ские подходы в определенном смысле «специализируются» на разных видах конфликтов. Другая тенденция, характерная для современной психологической прак тики, — это тенденция к интеграции, появление новых, «синтетических» на правлений, которые невозможно было бы однозначно идентифицировать в рамках привычных классификаций подходов. Уже отмечалось, что синтез по веденческого и когнитивного подходов — «когнитивно-поведенческая психо терапия» — оказался более плодотворным, чем практические успехи каждого из этих направлений в «чистом» виде. Происходят перемены даже в такой наиболее разработанной, устоявшейся, а потому и более консервативной прак тике работы, как психоанализ. Но, пожалуй, еще более важным результатом отказа от противопоставле ния разных подходов и защиты «чистоты своих рядов» стало освобождение самих психологов от прежних жестких канонов работы (традиции которых были заложены многочисленными психоаналитическими процедурными та бу). Взгляд на клиента как на свободную творческую личность дал возмож ность и самим психологам ощутить свое собственное право на свободу и творчество, в том числе и право выбора своих действий не «по правилам», право на импровизацию. Ведь конкретная практика не может быть заранее уложена в отработанные схемы, и иногда психотерапевт в интересах клиента решается на неожиданные шаги. Вспомним еще раз новеллу Ялома «Лечение от любви» с ее героиней, семидесятилетней женщиной, восемь лет живущей воспоминаниями о былом романе, которые стали для нее своего рода наваж дением. В течение пяти месяцев Ялом не мог ни изменить состояние своей пациентки, ни избавить ее от этой фиксации. И тогда он принимает решение включить в процесс работы с пациенткой ее бывшего возлюбленного, напря мую столкнув ее с реальностью. Шаг и нетрадиционный, и рискованный. Од нако именно он и оказался эффективным (Ялом, 1997). Бывает очень трудно отнести процедуры реальной практической работы к какому-то одному конкретному типу. В качестве заключительной иллюст рации приведем случай из практики, который как пример реализации своей стратегии работы с проблемой выбора описывает Ф. Василюк. В консульта цию обратилась молодая женщина 22 лет, Т., которая оказалась в ситуации выбора между двумя претендентами на ее руку. Терапевт предложил ей представить себе свою жизнь в течение ближайших лет в случае выбора в пользу одного, а затем в пользу другого. Далее произошла воображаемая 4 2 4 Часть III. Разрешение конфликтов «встреча» клиентки с обеими женщинами, прожившими эти несколько лет с каждым из ее потенциальных избранников (Василюк называет их «послан цами» из двух сценариев ее будущего). Затем состоялась «беседа» с челове ком, который является для клиентки воплощением мудрости, носителем со звучных ценностей, в чьем хорошем отношении к себе она уверена. Роль этого на самом деле реально существующего человека на время взял на себя терапевт. В этой роли он ...несколько минут побеседовал с Т., стараясь только оказать эмоциональную под держку и максимально ослабить лихорадочность внутреннего требования Т. от са мой себя быстрого принятия решения. Завершился этот короткий диалог сказоч ной рекомендацией: «Знаешь что — утро вечера мудренее. Ни о чем не думай, ложись сегодня пораньше спать, завтра утром проснешься, и все само встанет на свои места» (Василюк, 1997, с. 313). Больше они не встретились, а терапевт впоследствии узнал, что Т. отказа ла обоим претендентам. Мы привели этот пример (который проигрывает оттого, что он оказался вне контекста общих рассуждений Ф. Василюка о психотехнике выбора), чтобы продемонстрировать ранее обозначенные нами проблемы. К какому типу практической психологической работы может быть отнесен этот реаль ный случай? Сам автор называет его «психотерапевтической консультаци ей». К какому направлению практической психологической работы могут быть отнесены приемы, использовавшиеся терапевтом в ходе данной кон сультации? Могут ли они быть однозначно отнесены к какому-либо из из вестных направлений работы? Наконец, если эта встреча имела разовый ха рактер, можно ли говорить о «разовой психотерапии»? И, наконец, послед ний вопрос — имеют ли смысл все эти вопросы? На наш взгляд, ставить подобные вопросы и искать на них ответы необхо димо. Безусловно, современные тенденции в развитии отечественной психо логии таковы, что развитие психологической практики идет столь быстрыми темпами, «наверстывающими» годы невостребованности, что мы фактически во многом не успеваем осмыслить происходящие процессы. Не хватает усто явшихся терминов, понятий с четко определенным содержанием, дифферен циации используемых процедур и техник, их корректного описания. Любой профессионал понимает, что никакая практика не может обойтись без тео рии. Но было бы большой ошибкой предполагать, что развитие «техниче ской» стороны дела и накопление опыта сами по себе дадут ответы на все воз никающие проблемы. Путь «осознавания», который, как мы видели на при мере нашего анализа, фактически во всех современных направлениях практи ческой психологической работы выступает в качестве непременного условия эффективного преодоления своих проблем человеком, должен быть пройден и самой психологической практикой. Чтобы получить ответы, надо осознать вопросы и сформулировать их.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Проблема метода: от оппозиции к интеграции, от запретов к свободе» з дисципліни «Психологія конфлікту»
